Всемирная история торговли в стиле Сатирикона. От финикийцев к фризам

А если силы были более-менее равны или прямое столкновение несло какие-то риски, то — вот тут-то и начиналась торговля.

Правда, вскоре оказалось, что, например, финикийцы покрыли себя определенной славой — при приближении их кораблей местные жители разбегались и ни грабить, ни обменивать было нечего. Прибыль была не нулевая, а отрицательная — морские экспедиции стоили денег, гребцы и купцы что-то ели и пили во время поездок, словом - сплошные убытки при полном отсутствии выгоды.

Масла в пламя подливали конкуренты: Гомер ненавидел финикийцев, и в его сказаниях финикийцы упоминались не иначе, как «обманщик коварный», «злой кознодей» или «алчный мошенник».

Финикийцы и в самом деле разбойничали — в основном — на море, где этим мореплавателям не было равных, но не гнушались и красть детей в тех гаванях, куда заходили, и Гомер описывает судьбу некоего Евмея, свинопаса Одиссея, которого похитили в гавани Итаки финикийцы.

А Геродот описывает сцену похищения принцессы Ио и ее подруг, которых заманили на свой корабль все те же финикийцы.

Особенно пиратство активизировалось после окончания Третьей Пунической войны, когда финикийцы лишились своего традиционного торгового партнёра — Карфагена.

Эта, в нашем представлении, не слишком приятная слава (которую в равной степени должны были бы разделить и греки, да и любые торговцы того времени вне зависимости от принадлежности к какому-то народу) не очень-то огорчала самих финикийцев (ведь и детей, и взрослых, крали все — и греки тоже, — работорговля была делом прибыльным), но такая репутация несколько мешала им в другом прибыльном деле - торговле.

И финикийцы менялись.

Тот же Геродот подробно описывает, как именно они вели свои торговые дела: причалив к берегу, они выкладывали на него свой товар и давали знать о своем прибытии едким дымом, сами же удалялись на корабль.

Местные, осмотрев товар, не забирая его, оставляли рядом с ним золото или свой товар и — тоже удалялись.

Если купцы находили, что сделка выгодная и предложение равноценное, они забирали чужой товар, оставляли свой и уплывали. Если цена казалась им неподходящей, то они забирали часть товара, оставляя эквивалент предложенному, и попытка договориться повторялась.

Эти попытки поисков доверия постепенно, пусть и очень медленно, подняли статус бывших «алчных мошенников» до такой степени, что жители земель, куда приплывали со своими товарами финикийцы, довольно лояльно отнеслись к постройке торговых факторий, которые, со временем, превратились в колонии. В которых, в свою очередь, места хватало всем — и местным жителям и даже тем же грекам.

Никакой политики - только бизнес. Первые в мире «короли торговли» были заточены на получение прибыли. И, как оказалось, стратегия доверия была правильной — выгода, которую они получали в торговле, сильно превосходила возможные дивиденды от грабежа. Не говоря уже о том, что это сильно снижало риски потери или порчи товара.

Торговля оказалась делом крайне выгодным, образовавшиеся государства тем более оценили её выгоды — торговля приносила довольно высокий доход, причем доход без рисков, которые всегда несут любые вторжения в земли соседних племен с целью грабежа.

В поддержку торговцам, а не грабителям, принимались законы, придумывались стандарты мер и весов, принимались меры (вполне суровые и жестокие) для обеспечения безопасности путешествующих.

После краха античного мира Европе долго пребывала в полном хаосе. Грабеж сильно опростившемуся населению казался делом очевидно выгодным — ты же просто отнимаешь, и ничего из своих припасов не отдаешь взамен.

Предприимчивые купцы снаряжали ватаги с хорошо вооруженными людьми (без которых и перемещаться тогда по Европе было невозможно — под каждым кустом тебя могла ждать засада из не менее хитрых и не менее подготовленных людей, которые точно так же понимали, что отнять, ничего не отдав взамен — выгодно) и двигались в соседние земли.

Главенствовал все тот же принцип — если местная банда окажется слабее, то мы все отнимем, если посильнее — убежим, если силы окажутся равны — будем торговать.

Неизвестно, как долго это все продолжалось бы, если бы не племя фризов, которое жило на краю Европы, в землях низких и болотистых, и земли эти казались настолько скудными, что даже во времена великого переселения народов не нашлось ни одного племени, которое позарилось бы на фризские низины.

Фризы — население территории современных Нидерландов и Германии. История первого упоминания уходит корнями к I веку до нашей эры

Жили фризы рассеянно — по сути, на небольших островках, которые возвышались над реками, озерами и болотами, и на этих островках даже небольшие деревни не помешались, зато помещались деревни совсем уже мелкие, в которых большую банду-то для грабежа было не собрать.

Князей у них не было — еще с родоплеменных времен эта рассеянная жизнь привела к тому, что все вопросы решались выборными людьми, а нет вождей — нет банд. Зато есть возможность договариваться даже в очень сложных случаях. Например, фризы — кажется, единственно племя, победившее римские легионы. И при этом — один из немногих германских народов, быстро впитавшие инженерные навыки римлян, благодаря которым они научились строить каналы и осушать морское дно, и на отвоеванных у моря землях выращивать пшеницу, ячмень и овощи.

Жители сохраняли жизнь, возводя рукотворные возвышения — терпены, где размещалась компактная группа жилищ, обычно состоявшая из нескольких строений.

Кроме того, фризов кормило море — рыбы не просто хватало, её было столько, что оставалось на обмен, благо сушить её фризы отлично научились. А еще фризы научились лучше всех в европе делать сукно, благо овец на их мелких островах хватало, сырье было всегда под рукой. Да и гончарами оказались прекрасными (их изделия археологи и сейчас находят даже на севере Финляндии, например).

А главное — именно в землях фризов три великих реки, Шельда, Маас и Рейн, углубляющиеся в земли германских племен, впадали в море. А лучше дорог, чем реки — не существовало.

То есть было что предложить миру, непонятно было разве что, как это сделать.

Купцы тех времен были вполне себе лихими ребятами, отчаянными сорвиголовами, авантюристами, всегда готовыми к сражению.

Это не всегда было выгодно — зачастую предполагаемые торговые партнеры просто разбегались при приближении чужих кораблей, не говоря уже о том, что обман, вошедший в обычай, мешал приезжим куда как больше, чем местным.

Так вот, фризы оказались теми самыми первыми из торговцев, которые решительно отказались от грабежа.

Вскоре о том, что с фризами можно торговать, не опасаясь ограбления и без риска быть захваченным в рабство, узнали все их торговые партнеры.

Фризы декларировали торговлю, как сказали бы сейчас, win-win, и постепенно этот гуманистический подход стал находить понимание и в других землях.

Честным быть выгодно - лучший товар всегда предлагали фризам, а их торговые предложения практически всегда принимались легко и вызывали доверие.

Так в Европе начался период, вошедший в историю как «фризская торговля». Фризы бойко торговали в Англии, Скандинавии, а также вдоль Рейна. В Лондоне и Йорке у них были свои кварталы; они основали колонию в Бирке (Швеция). В Майнце фризский квартал в IX в. слыл лучшей частью города, а в Кельне колония фризских купцов пользовалась доброй репутацией.

Мы достоверно не знаем, какие именно опознавательные знаки использовали фризы на своих кораблях и одежде (знаем только, что они их использовали) и сколько фризов пострадало от беспредельщиков, которые, как мы догадываемся, никуда не делись, однако в течении всего нескольких десятилетий по всей территории, прилегающей к трем великим рекам, фризов не просто приветствовали и ждали, но и охраняли, причем охранной грамотой была их репутация.

Торговые суда фризов имели выпуклые борта, закругленные нос и корму. Осадка их была невелика, днище почти плоское, что позволяло плавать у мелководных берегов Северного моря. В судоходстве Ганзы широкое распространение получили тяжелые, с большой осадкой парусные суда, больше похожие на французские нефы, нежели на легкие когги фризов. Нефы первоначально предназначались для перевозки вина, но затем стали универсальными транспортными судами. На нефах и коггах перевозили войска рыцарей во времена крестовых походов.

В основном фризы поддерживали торговые отношения с Италией, куда вывозили рейнские и мозельские вина с верховья Рейна, пестрые шерстяные ткани с низовья. Местом перевалки товаров с морских на речные суда стал порт Дармштадт в устье Рейна, заменивший Фехтен. Здесь начинались хорошо известные пути в Балтийское море: в Данию, южную Швецию и на Готланд; к устью Эльбы и в Норвегию, а также в Британию, к Лондону.

Свыше пятисот лет, вплоть до десятого века, фризы считались лучшими мореплавателями северной Европы, а Северное море называлось Фризским.

«Фризский кодекс» честной торговли, кстати, переживет множество довольно болезненных ударов (сам Фрисланд будет, фактически, уничтожен наводнениями XII-XII веков, одно из них было такой силы, что переместило устье Рейна за пределы Фрисланда) и станет частью того, что принято называть «голландской протестантской этикой», а сами земли фризов станут частью Голландской республики.

Раскопки на побережье Северного моря и особенно фризских терпов позволили обнаружить столько монет VI–VII вв. (в основном тремиссы), сколько суммарно найдено в Северной и Центральной Германии, Бельгии и Люксембурге, а франкских гончарных изделий на территории Вестерго и Остерго (две главные области Фрисландии) так много, как по всей территории Франкского Королевства. Такое скопление богатства не может быть следствием ничего другого, кроме торговли, причем очень успешной

В будущем в истории будет еще множество кризисов доверия — вскоре начнется эпоха викингов, затем через Европу прокатится множество войн, начиная со столетней, где грабеж надолго станет важной частью жизни, а одной из самых разрушительных для торговли станет тридцатилетняя, но даже в самых лихие времена принцип «торговать, а не грабить» будет уже очевиден и понятен для каждого европейца (даже не смотря на то, что не каждый европеец окажется способным этот принцип соблюдать, особенно находясь с оружием перед безоружным).

В общем, кризисы проходят и уходят, а доверие — остается, Ну или не остается - в конце концов, грабеж — это своего рода спринт, и спринтеров в жизни хватает, многим кажется, что хапнуть и убежать — правильно, а вот торговля — это марафон, забег на длинную дистанцию, где дивиденды сильно больше грабежа, но растянуты по времени. А планировать на года (а то и на века) не всякий умеет.